Нелли Шульман - Вельяминовы – Дорога на восток. Книга первая

Девушка привстала, и, поклонившись, шепнула: "Здравствуйте, мистер Дэниел".

Юноша взглянул на смуглые, зарумянившиеся щеки, на черные, большие глаза. Дэвид Бенджамин-Вулф рассмеялся:

— Да, ты же не помнишь ее, наверное. Как ты учиться отправился, ей восемь лет было, а сейчас видишь — выросла. С обозом приехала вчера, что за нами шел. Надо же, чтобы в комнатах кто-то прислуживал, и причесывает она хорошо. Ну, — он потрепал девушку по голове, — и музыкантша отменная. Теперь, Тео, — приказал он, опускаясь в кресло, — Генделя. А потом приготовишь постель мистеру Дэниелу.

Юноша посмотрел на длинные пальцы, что бегали по клавишам, на стройную, в простом, шерстяном платье спину девушки. Отпив вина, Дэниел зло подумал: "Господи, сколько же их у отца? Пять тысяч, он же хвалился. Самый богатый рабовладелец Виргинии".

Он незаметно посмотрел на младшего брата, — Мэтью сидел, закинув ногу за ногу, шлифуя отполированные, розовые ногти кусочком замши. Он поймал взгляд Дэниела. Усмехнувшись, прикрыв карие глаза длинными, темными ресницами, подросток приложил тонкий палец к губам.

Двое всадников ехало по заснеженной, освещенной лучами утреннего солнца, равнине. Вдали, у излучины реки, виднелся дом — красного кирпича, с обрамленным белыми колоннами входом. Стекло в мелких переплетах окон играло, переливалось золотистыми искорками.

Девочка, — в бархатной, темно-зеленой, отороченной мехом амазонке, в беличьей шапочке на бронзовых косах, уверенной рукой остановила свою рыжую кобылку: "Папа, не отставай!"

— Извини, счастье мое, задумался, — Теодор де Лу нагнал дочь. Посмотрев на нежный румянец на ее щеке, он вздохнул: "Надо с ней поговорить. Акадия — это одно, а тут — совсем другое. Еще этот Бенджамин-Вулф приедет сегодня, наверняка — с рабами".

Мужчина погладил аккуратную, с легкой проседью, каштановую бороду: "Марта…, Помнишь, когда мы приезжали за покупками в Монреаль, ты видела там чернокожих людей?"

— Ну да, — недоуменно ответила девочка, поигрывая красивым хлыстиком с резной ручкой, — ты же мне сказал, папа, что они из Африки. И на карте я его нашла, этот континент. Оттуда возят золото, драгоценные камни и слоновую кость. В Бостоне я тоже их видела, чернокожих. Это африканские купцы, да? — Марта подняла прозрачные, зеленые глаза и встретилась с взглядом отца — мягким, понимающим.

— У папы глаза — как будто лазурь небесная, — смешливо подумала девочка. "А у мамы зеленые были, как изумруд, я помню. И волосы у меня такие же, как у нее".

— А все моя вина, — зло подумал Теодор де Лу, наклонившись, поправив на дочери воротник короткой шубки. "До двенадцати лет держал ребенка на фактории. В глуши, где, кроме индейцев и охотников, никого не было. Конечно, после того, как Мари умерла, от чахотки, я боялся за Марту. Пять лет ей было, как мать потеряла. Вот и увез девочку в леса. Так теперь отвечай".

Он стиснул зубы: "Марта, милая, ты должна кое-что знать…"

Дочь слушала, а потом изумленно прошептала: "Папа, ну как же так? Ведь в Писании сказано: "Провозгласите свободу по всей земле". И еще сказано: "По образу и подобию создал Он их". Эти люди, из Африки, они ведь такие же, как мы, просто цветом отличаются. Как индейцы дома, в Акадии".

— Правильно, — согласился Теодор. "И у меня никогда не было рабов. Ни у кого в нашей семье не было, и не будет. Но тут, — он пожал плечами, — тут они есть, милая. Я просто хотел тебя предупредить".

Марта хмыкнула. Поджав тонкие губы, вынув из расшитой серебром кобуры изящный пистолет, девочка попросила: "Папа, поедем к мишеням, пожалуйста".

— Что, — усмехнулся мужчина, — после моего рассказа будешь стрелять и представлять, что перед тобой — рабовладельцы?

— Буду, — холодно сказала Марта. Пришпорив свою лошадь, она унеслась вперед.

Уже когда они ехали к дому, дочь спросила: "А что у нас за гости, папа? Ты говорил — какой-то твой партнер, деловой?"

— Мистер Дэвид Бенджамин-Вулф, — ответил отец, — из Виргинии. Он плантатор, выращивает табак. Раз уж мы теперь в Бостоне, дочка, то надо торговать американскими товарами. Хотя, честно говоря, — Теодор улыбнулся, — я больше привык к мехам. И его сыновья, Дэниел и Мэтью. А еще лорд Кинтейл, помощник губернатора Хатчинсона. Ты же помнишь, губернатор приглашал меня обедать. Простая вежливость требует, чтобы я тоже — позвал кого-то из администрации.

— Ну да, — пробурчала девочка. Спрыгнув на землю, она улыбнулась слуге: "Я сама расседлаю лошадей, мистер Блэк, спасибо".

Марта зашла на конюшню. Скинув шубку, засучив рукава платья, она взяла скребок: "Сейчас как следует, почистимся, милая!"

Она вдохнула запах опилок и конского пота. На мгновение, закрыв глаза, девочка вспомнила большой, низкий обеденный зал фактории.

— Мадемуазель Марта! — услышала она голос кого-то из старых охотников. " Un excellent dîner, tout comme à Paris!". За деревянными ставнями лаяли собаки, пахло жареным мясом. Марта, высунув голову на заваленный сугробами двор, увидев микмаков, что въезжали в ворота, крикнула: " Mewliagowei gissgatteg!"

— Это очень хорошо, что обед готов, — отец спешился и поцеловал ее в лоб. "А то мы с вождем очень проголодались!"

Девочка вздрогнула. Обведя глазами конюшню, она прижалась щекой к гриве своей лошадки. "Хочу домой, — тихо сказала Марта. "Домой, на север".

Дэвид Бенджамин-Вулф оглянулся на карету, что медленно ехала по узкой дороге: "Надеюсь, фортепиано не расстроится. Этот де Лу говорил, что дочь его хорошая музыкантша — им должен понравиться подарок. И Тео может нам поиграть — правильно я сделал, что велел управляющему ее сюда послать".

— Долго еще? — услышал он недовольный голос старшего сына.

— Нет, — коротко ответил мужчина. Он осадил коня у окошка кареты: "Мэтью, ты как?"

— С Тео в карты играем, батюшка, — рассмеялся младший сын. Дэвид взглянул на медную жаровню, что стояла между сиденьями. Вдохнув запах кедра, он озабоченно спросил: "Не холодно тебе?"

Юноша похлопал рукой по меховой полости: "Ну что вы, батюшка!"

— А Мэтью, я смотрю, на коня и не садится, — ядовито заметил Дэниел, когда отец поехал рядом с ним.

— Тут не Виргиния, — заметил Дэвид, — ему холодно. Ты тут шесть лет прожил, а Мэтью — в первый раз приехал. Так вот, об этих де Лу…

Дэниел поднял ладонь: "Папа, я не буду ухаживать за девочкой тринадцати лет. Тем более, что я ни разу ее еще не видел. Хватит об этом, я хочу нарушить семейную традицию, и жениться не на земле, и не на деньгах, а по любви".

— Мальчишка! — прошипел отец. Схватив поводья лошади Дэниела, отец резко остановил ее. "У этого Теодора де Лу золота столько, что он может купить весь Бостон, а на сдачу — Нью-Йорк. И губернатор его привечает. Его семья там, в Акадии, оказала много услуг англичанам. Так что, будь любезен, заткнись, делай, что я говорю, и через три года надень кольцо на палец этой Марте. Обсуждать тут нечего".